Цитаты про нацизм

Самое печальное не то, что нацизм существовал, что он поразил целый народ и из-за него погибли миллионы людей. И даже не то, что эта гнусность существует и поныне по всей планете. По правде говоря, самое печальное то, что нацист живёт в каждом из нас. Без исключения.

И дело не в том, что Фридрих не желал служить своей стране или любил Германию меньше остальных граждан. По крайней мере, он любил ту Германию, в которой вырос. Но эта новая Германия  — Германия последних семи лет, с ее сочившимися ненавистью Нюрнбергскими расовыми законами, согласно которым преследовали евреев, с повсеместным притеснением Церкви, ненасытной жаждой расширить жизненное пространство и привилегии для истинных арийцев  — была совершенно иной. Фридрих не мог её понять, не мог прикоснуться к ней, как прикасался к дереву. Как всякий немец, он был исполнен надежд и горячо поддерживал Адольфа Гитлера, когда тот обещал поднять страну с колен, на которые она опустилась после Версальского договора. Фридриху хотелось чего-то большего, нежели просто коптить небо, он хотел сам быть кузнецом счастья для своей семьи. Но только не в ущерб правилам приличия и морали, не теряя человеческого облика. Не предавая Всевышнего на Небесах, сотворив себе кумира из фюрера.

Немногие штатские совершенно терялись в общей массе, они казались незначительными, пресными среди всех этих людей, одетых в форму, совершенно так же как на улицах и на фабриках, где простому немцу нечего было и думать равняться с членом нацистской партии. Нацистская партия была всё, а немецкий народ ничто.

Что касается Герберта Цукурса, то сперва он прославился, совершив в 1933-1934 годах полёт в Центральную Африку на самолёте, который сам собирал в течение нескольких лет. <...> В 1941 году отважный покоритель неба, обуреваемый непомерным тщеславием, становится правой рукой главного палача Латвии Виктора Арайса и фактическим «хозяином» Рижского гетто. Это он во время расстрелов кричал: «Дайте мне напиться крови!» Это он разъезжал по гетто в открытом автомобиле и стрелял во всех встречных евреев, ликуя, когда попадал. Это его в Риге прозвали «палачом еврейских детей». Возмездие нашло Цукурса в 1965 году в Южной Америке. Не добившись официальной выдачи карателя, агенты израильской разведки Моссад привели приговор в исполнение. Это была одна из самых блистательных операций спецслужб Израиля. Вот такие герои сейчас популярны в Латвии. <...> И вот представьте себе ситуацию — вы приезжаете в столицу Латвии Ригу, замечательный старинный европейский город. В каждом сувенирном киоске вы можете увидеть почтовый конверт, на котором красуется изображение Герберта Цукурса, военного преступника и карателя. А венчает его портрет такая надпись: «Латыш, когда тебе будет трудно, помни, что Герберту Цукурсу было еще труднее!»

В своих дневниках Достоевский писал о том, что в Сибири, среди огромного множества убийц, насильников и грабителей, он никогда не встречал ни одного, позволившего признаться самому себе в том, что он совершил зло. <...> Немецкое общество, состоявшее из восьмидесяти миллионов человек, так же было защищено от реальности и фактов теми же самыми средствами, тем же самообманом, ложью и глупостью, которые стали сутью его, Эйхмана, менталитета. <...> Но практика самообмана была до такой степени всеобъемлющей, почти превратившейся в моральную предпосылку выживания, что даже теперь, через восемнадцать лет после падения нацистского режима, когда большинство специфических деталей его лжи уже забыты, порою трудно не думать, что лицемерие стало составной частью немецкого национального характера.

Немецкое правосудие было настолько иррационально, что предугадать, какое наказание за каким преступлением последует, не представлялось возможным.

Но ведь Германия — величайшая в мире держава,  — припомнил Бруно беседы отца с дедушкой.  — Мы лучше всех…  — Ещё не успев закончить фразу, Бруно почувствовал, что в его словах что-то не так.