— У вас есть карта? Карта дома? Потому что я не смогу найти путь в темноте. Дело в том, что в полночь я покину свое крыло и отправлюсь искать вас. Я поверну ручку вашей спальни без единого шума, никто из служанок не услышит.
— Вы не знаете служанок.
— Услышат и падение булавки?
— Когда в доме мужчина — они слушают, дежурят по очереди.
— Что ж, пускай слушают.
— Пьетро Бэмбо — ваш покорный слуга.
— Уходите прочь.
— Пьетро Бэмбо — ваш непокорный слуга.
Вот ты говоришь «вышколенный», давай разберемся, кто это – вышколенный шофер или вышколенный дворецкий. Что это – человечек, который тебе двери открывает, «сэр» говорит? Это человек, который видит разницу между мной и Клаусом, человек, который счастлив быть на своем месте, для которого его место – честь. Человек, преданный семье, такой, что не побежит болтать ересь с соседскими поломойками. Человек, умеющий подчеркнуть каждому, с кем входит в контакт, его место в доме и мире. Вышколенный дворецкий – тот, кто так встречает твоих гостей, что каждому гостю сразу понятно – кто он, как ты к нему относишься, и вообще, как отныне ему жить. Вышколенный дворецкий не работает на тебя за деньги. Ты – его жизнь. Он живет тобой. Твои заботы – это его заботы. Такое отношение никакие деньги не купят, никакие угрозы не вызовут. Фактически, это – любовь. А теперь посмотри, у кого вышколенная прислуга. Много ты таких людей знаешь? Самая вышколенная прислуга в Англии, но там они не семьям служат – традиции. У них уже просто сложился какой-то институт прислуги, позволяющий каждой бонне гордиться своим накрахмаленным фартучком. В Вене – много? Во Франции? В Италии может быть? Я лично еще ни у кого не видел прислуги лучше, чем у нас. Но это работа Амалии. Не осталось больше вышколенной прислуги. И, Герберт, не было никогда. Есть редкие случаи.
Главный герой, Франц, наследник одной из богатейших аристократических семей Австрии, говорит о разнице между схемой «работник-деньги-работодатель» и прочными, искренними отношениями преданности. Насколько более эффективны и ценны люди, вовлечённые в тебя и твои дела, служащие тебе из любви, а не по формальности.
— А из обслуги есть кто-нибудь?
— Две уборщицы, полячки. По английски — ни бум-бум. Ты от них ничего не добьешься.
— Мы трудимся дни напролет, терпим оскорбления, а деньги получаем, только когда нас отправляют за покупками.
— Радуйся, что у тебя есть крыша над головой и в животе не пусто.
— Едва ли крыша и едва ли не пусто... Хватает, чтобы мы дышали и всё!
Как умилителен пример верных слуг, пожертвовавших собою ради своих господ! В этом случае верность есть стремление благодарной души уподобиться вышестоящему. Постоянная приверженность и любовь слуги делает его равным своему господину, который в противном случае вправе смотреть на него, как на купленного раба.
Слуги маркиза де Брюйера, по-господски надменные, как все лакеи из хорошего дома, брезгливо, с презрительной миной прикасаясь к этому театральному хламу, помогли перенести его под навес, где разложили по указаниям Тирана, режиссера труппы; они считали для себя унизительным служить комедиантам, но, раз маркиз приказал, приходилось повиноваться, — он не терпел ослушания и был по-азиатски щедр на плети.
Разве не должны вы угадывать мои желания прежде, чем я их выскажу, по одному только взгляду, по взмаху ресниц, и без дальних слов убивать всякого, кто придется мне не по вкусу?
Он принадлежал к той вымирающей породе старых слуг, которые пекутся о благополучии господ бодьше, нежели о своем собственном, корят их за неразумные траты и в трудную годину приносят свои скудные сбережения, чтобы поддержать семью, кормившую их во времена процветания.
Я бы не отказался официантом в шикарном отеле. Чаевые, вечерние туалеты, полуобнаженные дамы.
— Сознайся, что живешь с Полдарком во грехе.
— Нет никакого греха. Он мой господин, я его служанка.
Учтивые, а паче того преданные приближенные нам очень нужны будут в грядущие дни.