— Вот ведь удивительно, Инга, — произнесла Лиза. – Почему так получается, что жизнь может казаться абсолютно не нужной или абсолютно осмысленной в зависимости всего от одного решения? Вот я прожила довольно долго в нашем корпусе. В основном там живут люди повзрослей меня или, наоборот, помладше. Подростки. Кто-то из них так и продолжает грустить и тормозить. А кто-то вдруг находит смысл существования. Вдруг ни с того ни с сего начинает, например, рисовать. Или пишет роман. Или вдруг решает стать архитектором. А она девушка со второго этажа вдруг поняла, что просто хочет родить ребенка и выйти замуж. Но больше всего меня поразил старичок с пятнадцатого. Он решил продать свой дом и на эти деньги отправиться в кругосветку. Уехал позавчера, абсолютно счастливый. Что же получается? У каждого из нас есть какой-то тайный смысл жизни, и мы его из себя раскапываем? Открываем? Вот Вы как считаете, всё уже заложено в нас, а мы только должны копать, копать и копать, пока не раскопаем?
Инга помедлила с ответом.
— Знаешь, Лиза, я не уверена, что этот процесс заключается в том, что вы раскапываете свои смыслы. По-моему, всё обстоит гораздо сложнее и интереснее. Особенно у творческих людей. Вы не раскапываете смыслы, вы их создаете. Как будто ловите идеи из космоса и показываете их миру и себе самим. Чудес так много вокруг, и внутри вас, в ваших мыслях и чувствах. Вы можете придумать всё что угодно. И поверить в это. И сделать своим. И показать другим людям, чтобы и они тоже смогли это примерить на свою жизнь.
Вы никогда не сможете ничего преодолеть, если будете этому сопротивляться. Что-то можно преодолеть, лишь глубже погрузившись в него.
— И она [мама] всё время: «Ой, ты не можешь пойти, потому что ты другая. Ты не должна подвергать себя». Она даже использовала Вас в качестве аргумента: «Ох, только подумай, что бы сказал Кестер».
— И что она думала я скажу?
— Она сказала, что Вы бы посчитали это плохой идеей. Она знает не обо всём, о чём мы здесь говорим. Она не знает о том, какую работу мы проделали, чтобы я стала смелой и уверенной в себе. Она постоянно напоминает мне о том, что я больна.
— Я согласен с твоей мамой.
— Нет, Вы так не думаете.
— Ты выздоравливаешь после тяжелой болезни. Если бы твоя нога была сломана, ты бы попыталась бежать марафон спустя всего лишь 2 месяца?
— Значит, Вы всё ещё думаете, что я нездорова? С кем Вы ругались? На прошлой неделе, на автостоянке. Я видела Вас. Как я могу позволить себе слушать кого-то, чья жизнь в ещё большем беспорядке, чем моя? В чём вообще смысл этих сеансов?
— Понять, что подтолкнуло тебя к краю и предотвратить это в будущем.
— О, Вы всегда задаёте вопросы. Зачем ты причиняешь себе боль, почему ты сходишь с ума? Иногда в этом НЕТ причины. Я просто делаю это! Находиться тут и выслушивать вопросы об этом каждый божий день. Так я не могу оставить это в прошлом! Мне было скучно. Я была одинока. У меня не было друзей. Сейчас я, наконец, популярна. А Вы снова хотите заставить меня чувствовать себя другой.
Психотерапевты очень важны. Без них мы очень ненадёжные рассказчики собственных историй.
В ответ на вопрос, что является для него критерием исцеления пациента
Цитата по книге Аркадия Панца «Беседы о счастье»
Наша концепция нашей собственной природы служит препятствием на пути реальных прорывов в теории и практике психотерапии. Мы мало продвинулись в нашей концепции человеческой природы со времен Фрейда.
Вы меня увольняете? Но ведь вы мой психиатр! Это разве законно в медицине?
При нем всегда был блокнот, и время от времени, когда мы разговаривали, он делал в нем заметки. Я из-за этого нервничал, но он разрешил мне заглядывать в его записи, когда я только захочу. Он никогда не писал ничего похожего на «ну и урод» или «этот парень псих» — просто делал пометки, чтобы ничего не забыть. У него наверняка был где-то другой блокнот, куда он записывал «ну и урод», но мне он его не показывал.
А если такого блокнота не было, то после такого пациента, как я, он должен был его завести.
Каждый день я хожу в колледж. Такое дерьмо. Это как участвовать в социальном эксперименте, где держат кучу людей в одном здании, и единственное их сходство — возраст. Вследствие этого там обитают люди, которые пытаются приспособиться, а учителя вдалбливают нам установку: «прояви себя, или жизнь твоя ничто. Выучи эту средневековую поэму или озвучь гипотезу о значимости французской революции или ты бесполезен для общества». Я чувствую отвращение от всего этого. А когда я чувствую отвращение — я счастлив, потому что, я понимаю, что — это не я. Они — это не я. И никогда не будут. От этого мне сносит крышу.
У каждого из нас своё заклятие, но едва разгадаешь его, оно тает. И приходит та самая ясность и легкость бытия, которую мы где только не искали, пока не отважились отправиться в самый страшный и темный мир — мир губительных и закольцованных моделей поведения нашего прошлого, наших предков, их страхов, ошибок и тайн.
Да, придётся покопаться в земле с червями, чтобы закопать что-то старое и посадить что-то новое. Но кто копается в земле — получает плоды.
Если кто-то посещает психолога, психотерапевта или психоаналитика, это вовсе не значит, что он хуже, страннее и неудачливее вас. Просто человек захотел жить лучше, надоело ему наступать на одни и те же грабли годами, он подумал и принял решение: «Ага, надо пойти к психотерапевту! С его помощью я решу эту задачу или найду новый путь». Он осуществил задуманное. И фактически вытащил себя из болота сам, а доктор был лишь рычагом.
На самом деле важно не то, что мы говорим, а то, что мы НЕ говорим, то, что НЕ можем открыть, даже если хотим. Это и есть настоящее.
В терапии, так же как в жизни, необходим фундамент одиночества — в работе и в самоощущении.