Я очень явственно ощущаю, насколько стеснительны для меня… законы, налагаемые приличием, ибо они не дозволяют нам говорить о себе ни что-либо хорошее, ни что-либо дурное.
Моя немая робость перед девушками была самой громкой тишиной на земле. Я думал, что это слышат все.
Себя надо принимать именно таким, какой вы есть. Этого нельзя стесняться.
Нельзя говорить: «нет-нет-нет, я лучше, чем это, ой, я не хочу, чтобы люди это видели, потому что ну я же лучше, чем это, а я знаю, что это убого или что я вот здесь вот медленно что-то думаю, или что я вот здесь вот не очень хорошо выгляжу». Нечего это прятать. Потому что то, как ты выглядишь сейчас — это ты. Хочешь быть лучше — выгляди лучше. То, как ты думаешь сейчас, это ты. Это нельзя прятать.
А если ты знаешь, что то, как ты сейчас думаешь, мысли твои — грязны, и поступки твои — грязны, нечего их прятать. Будь лучше. Делай лучше.
Потому что спрятать всё равно ничего не выйдет. Потому что это всё всё равно чувствуется.
Безо всяких церемоний и прелюдий она вдруг распахнула на нем сорочку, обнажая грудь и живот. Скрутив лист пергамента, Клэр приложила импровизированную трубку к коже.
— Мадам, позвольте!
— Тихо, я не слышу, — шикнула она, прикладывая трубку к разным местам и изредка простукивая грудь или надавливая на печень. — Вы опорожняли кишечник?
Клэр весьма фамильярно ощупала живот.
— Я отказываюсь отвечать! — Грей возмущенно завернулся в сорочку, а заодно и в простыню.
— Брианна говорила, что доктор Фентиман сделал трепанацию.
— Мне тоже так сказали. Я-то самое интересное пропустил, потому как был без сознания.
— И я получается, тоже... Можно взгляну? — с непривычной деликатностью попросила Клэр. — Мне очень интересно. Я никогда не видела, как делают трепанацию.
Грэй покорно зажмурился.
— У меня нет секретов от вас, мадам, — за исключением состояния моего кишечника.
Если я еврей — чего я буду стесняться! Я, правда, не еврей.
Однако и застенчивость может быть по-своему решительна.
У меня есть семья, меня окружают друзья. Но я стесняюсь сама себя. Если бы я обгорела в автомобильной катастрофе или была парализована, я по‑другому смотрела бы на свои рубцы. Это была бы судьба, никто в этом не виноват, даже я сама.
Но меня сжёг муж моей сестры, и на то была воля моих отца и матери. Это не судьба и не роковая случайность сделали меня такой. Самое ужасное, что они сделали со мной, — они лишили меня не только кожи, но и меня самой не на месяц или на год, на всю оставшуюся жизнь.
Я тебя люблю, — говорю я ему, но вместо этого выходит: — Привет.
Я думаю, что был очень робким и обнаружил, что профессия актера – это способ выбраться из собственной застенчивости, почувствовать, что ты особенный.
Первую песенку не стыдно спеть и зардевшись.
Пояснение к цитате:
Автор пишет, что это пословица
Само собой, я стесняюсь, когда снимается постельная сцена. Надо быть порнозвездой или инопланетным существом, чтобы не стесняться, раздеваясь перед камерой. Как ни странно, я до сих пор не видел окончательно смонтированной версии проекта. Судя по тому, сколько дублей каждой сцены мы снимаем, режиссер не слишком доволен тем, что он видит в кадре. У меня хорошая зрительная память, я отлично запоминаю строки сценария и комментарии к ним. Импровизирую я лишь тогда, когда на 150 процентов уверен в результате.
Пояснение к цитате:
О постельных сценах