Мы {с Гейл Энн Херд ( продюсером «Чужие»)] настояли на своём и сказали, что не собираемся снимать фильм, если он не будет о Рипли. «Точка. С вами было приятно работать, и мы надеемся, что у вас выйдет отличный фильм, но уже без нас». Несмотря на то что Рипли, скорее всего стала самой первой экшен– героиней, других таких не знаю, женщины не ходили в кино, чтоб посмотреть»Чужого». Аудитория не привыкла, чтоб героем был не мужчина. Когда мы писали сценарий к фильму, естественно, писали его с учётом наличия Сигурни Уивер. Мне сказали, что она участвует, поэтому я не должен париться и могу писать сценарий, хотя на деле с ней вообще не было заключено никакого договора. Сигурни после первого «Чужого» стала узнаваемый звездой и могла требовать соответствующий звезде гонорар. В итоге у нас был сценарий, где она была в каждой сцене, но договора с ней так и не заключили. Поэтому, она из-за киностудии, быстро получила первый крупный гонорар, за свою актерскую работу. Она получила миллион баксов, что для того времени было серьёзным событием. Одной из первых актрис заработавших за роль миллион долларов.
«Чужой» стал вехой кинофантастики, поистине историческое событие наравне с «Космической Одиссеей 2001 года». И вот я ярый фанат «Чужого» , ставший режиссёром нанят продолжать «Чужого» Ридли Скотта, хотя на моё место и так полно желающих. И все пытались меня отговорить, мол не берись, все плюсы твоего фильма припишут Ридли, а все плохое повесят на тебя. Здесь нет выигрвшного варианта... Но «Чужой» – мой самый любимый научно– фантастический фильм, это же своеобразное поношенное будущее, где живут работяги. Происходящее на экране чувствуется таким реалистичным и таким осязаемым, потому что с персонажами легко себя ассоциировать.
из интервью каналу film4 в марте 2016 года.
Ридли снял первый фильм «Чужой», но на продолжение через семь лет позвали тогда не особо знаменитого Кэмерона, который снял только низкобюджетный «Терминатор».
А ещё я бы фильм показал в кинозале
О войне — в память тех, про кого не снимали.
Не нужны будут мне вдохновенье и муза
В моем фильме не будет героев и трусов.
Там не будет сюжета, надрывных страданий,
Режиссёра, актёров, эффектных баталий,
Там никто с медсестрою любовь не закрутит,
Там вообще ничего на экране не будет.
Просто пусть в тишине, как бойцы после битвы,
Будут плыть их имен бесконечные титры,
Будут плыть их имен бесконечные титры,
Будут плыть…
В детстве я любила смотреть приключенческие фильмы. Мне казалось, это весело — быть на волоске от смерти, но всегда убегать от неё. На самом деле в этом, конечно же, нет ничего весёлого.
А ещё...
Мы ненавидим Запад, во всём ему подражая. «Какие у них примитивные фильмы, – возмущаемся мы. – Это ж фильмы не для нас. Это для одноклеточных». При этом сами с упоением смотрим, как в конце фильма главный герой – не просто шкаф, а шкаф с антресолями – после финального побоища на пустом ядерном полигоне целует, чмокая окровавленными губами, героиню-заложницу среди трупов врагов и груды затухающих ядерных боеголовок, разбившихся об его голову, в которой никогда не может случиться сотрясение, тем более – мозга