Забуду все домашние заботы,
Не надо ни зарплаты, ни работы –
Иду себе, играю автоматом,
Как просто быть солдатом, солдатом!
А если что не так – не наше дело:
Как говорится, Родина велела!
Как славно быть ни в чём не виноватым,
Совсем простым солдатом, солдатом.
Видишь ли, когда дрессируешь собаку, чтобы она жрала картошку, а после даёшь ей кусок мяса, она всё равно схватит мясо, такая уж у неё природа. Вот и с человеком, коли дать ему чуток власти, происходит аккурат тоже самое — он её хватает. Получается этак совершенно нечаянно, ведь человек в первую голову животное, разве только поверху, словно в бутерброде со смальцем, намазано маленько порядочности.
Пояснение к цитате:
Фрагмент разговора Солдатов за обедом.
Вообще, нашему брату, летуну женитьба противопоказана. От настоящего боевого офицера армия всегда ожидает готовность отдать всего себя... как только это потребуется. Настоящий солдат — это тот, кто говорит: «Война — это моя работа. Если меня убьют, очень жаль, но ничего не поделаешь. Значит, так надо». Зачем же в таком случае обзаводится семьёй? Ведь тогда моя жизнь принадлежала бы не только мне. Так я думал по молодости. А когда спохватился, поезд тю-тю.
Пусть то безыменное поле,
Где нынче пришлось нам стоять,
Вдруг станет той самой твердыней,
Которую немцам не взять.
Ведь только в Можайском уезде
Слыхали названье села,
Которое позже Россия
Бородином назвала.
Ты слышишь, товарищ, ты слышишь,
Как мертвые следом идут,
Ты слышишь: не только потомки,
Нас предки за это клянут.
Клянемся ж с тобою, товарищ,
Что больше ни шагу назад!
Чтоб больше не шли вслед за нами
Безмолвные тени солдат.
Чтоб там, где мы стали сегодня, —
Пригорки да мелкий лесок,
Куриный ручей в пол-аршина,
Прибрежный отлогий песок,
— Чтоб этот досель неизвестный
Кусок нас родившей земли
Стал местом последним, докуда
Последние немцы дошли.
В бело-зеленых мундирах,
Павшие при Петре,
Мертвые преображенцы
Строятся молча в каре.
Плачут седые капралы,
Протяжно играет рожок,
Впервые с Полтавского боя
Уходят они на восток.
Из-под твердынь Измаила,
Не знавший досель ретирад,
Понуро уходит последний
Суворовский мертвый солдат.
Гремят барабаны в Карпатах,
И трубы над Бугом поют,
Сибирские мертвые роты
У стен Перемышля встают.
И на истлевших постромках
Вспять через Неман и Прут
Артиллерийские кони
Разбитые пушки везут.
И, вынести срама не в силах,
Мне чудится в страшной ночи —
Встают мертвецы всей России,
Поют мертвецам трубачи.
Беззвучно играют их трубы,
Незримы от ног их следы,
Словами беззвучной команды
Их ротные строят в ряды.
Они не хотят оставаться
В забытых могилах своих,
Чтоб вражеских пушек колеса
К востоку ползли через них.
Ты можешь ответить, что мертвых
Завидуешь сам ты судьбе,
Что мертвые сраму не имут, —
Нет, имут, скажу я тебе.
Нет, имут...
Глухими ночами,
Когда мы отходим назад,
Восставши из праха, за нами
Покойники наши следят.
Солдаты далеких походов,
Умершие грудью вперед,
Со срамом и яростью слышат
Полночные скрипы подвод.
Прости мне мои оскорбленья,
Я с горя тебе их сказал,
Я знаю, ты рядом со мною
Сто раз свою грудь подставлял.
Я знаю, ты пуль не боялся,
И жизнь, что дала тебе мать,
Берег ты с мужскою надеждой
Ее подороже продать.
Ты, верно, в сорочке родился,
Что все еще жив до сих пор,
И смерть тебе меньшею мукой
Казалась, чем этот позор.
Скоро поймешь, что попасть на войну куда проще, чем вернуться с нее.
Пояснение к цитате:
Роберт Браунинг «Парацельс». Опубликовано в 1835-ом году.
Взгляд на две тысячи ярдов.
Пояснение к цитате:
«Взгляд в тысячу ярдов», - это взгляд в пространство, отрешённый взгляд — несфокусированный взгляд, часто наблюдаемый у солдат, перенёсших боевую психическую травму.
Пацаны за тебя делают всю грязную работу,
Без перерыва на коньяк, без перерыва на субботу.
Вода кипит во флягах, огонь идёт из дзотов,
Планета на крови стоит, как Питер на болотах.
Четыре буквы «Г» у бойца на плече,
И значит, больше здесь не будет пацифистских речей!
И значит, комплекс «Искандер» найдёт в ночи палачей!
И значит, Грады прилетят, как стаи грачей...