— Ты не хочешь посмотреть, в каком платье на выпускной пойдёт твоя дочь?
— Ты же знаешь: мне главное, чтобы не голая.
— Слушай, а что должно быть прикрыто, чтобы ты сказал не голая?
— Валюха, я человек современный, не ханжа там какая-нибудь. Если у неё вдруг юбка будет чуть выше колен, как у меня трусы, то пусть наденет — праздник всё-таки!
— Все в порядке, можно в цирке выступать.
— Лучше в зоопарке.
Портниха (снимая мерку). Длина переда сорок один.
Аристарх Доминикович. Один, совершенно один, с пистолетом в руках, вышел он на большую дорогу нашей русской истории.
Портниха (снимая мерку). Длина зада девяносто четыре.
Аристарх Доминикович. Он упал на нее и остался лежать...
Серафима Ильинична. Где остался лежать?
Александр Петрович. На дороге истории, Серафима Ильинична.
Серафима Ильинична. Это где же такое? Далеко от нас?
Александр Петрович. Да, довольно порядочно.
Аристарх Доминикович. И остался лежать страшным камнем всеобщего преткновения.
— Что ты на меня так смотришь, Дориан?
— Пытаюсь себе представить тебя в платье.
— Пытайся-пытайся. Если уж дяде не удалось меня в него обрядить, то тебе и подавно не светит.
Никак не могла я привыкнуть к тому, что красивое платье с меховой оторочкой способно придать женщине столько уверенности в себе.
вот только это платье на тебе
совсем не оставляет места мыслям,
и тем словам, которые зависли
на влажных тонких плечиках небес.
касанья, словно тени на снегу,
скользят и превращаются в объятья
вот только им мешает это платье.
— Мойш!
— А?
— А за кази́но таки правду говорят?
— За какое кази́но?
— От только не делай мине голову. Все знают, шо ты имел кази́но.
— Шо ты такое говоришь? И кто такие глупости болтает?
— А ты мне платье купишь?
— Какое платье?
— Я видела в магазине «Шневис» одно платье. Там такое платье, ну это невозможно! Послушай, посмотри — сиреневое все...
— Все?
— Тута цветочки, тута рюшики, а тута кружево, ну шо с Парижа! Ну шо, купишь?