Трус по другому злится. Это другое. И вообще война теперь другая будет: без подвигов.
Я надеюсь, что вы согласитесь со мной, что мы занимаемся исключительно поддержанием мира? Мы забросим этого робота в тыл врага, предварительно загрузив его бомбой весом 25 мегатонн, и он обеспечит нам победу на улицах Москвы. Мы называем это — операция «Глобализм».
Великий офицер в мирное время — предатель в военное время.
Когда лично меня спрашивают, не жалею ли я о том, что вместо школьного учебника в 15 лет держал штурвал боевого корабля, я совершенно искренне отвечаю: нет, не жалею. И сегодня, с высоты прожитых лет, я еще яснее, чем раньше, вижу, что ни один учебник никогда не дал бы мне столько знания жизни, людей, как тот суровый опыт, что получил я в годы войны.
Кавказ! Далекая страна!
Жилище вольности простой!
И ты несчастьями полна
И окровавлена войной!..
Ужель пещеры и скалы
Под дикой пеленою мглы
Услышат также крик страстей,
Звон славы, злата и цепей?..
Нет! прошлых лет не ожидай,
Черкес, в отечество своё:
Свободе прежде милый край
Приметно гибнет для неё.
1830 г.
Спросил один из апостолов:
Что ж ты жрешь то людей как лобстеров?
Что ж ты давишься кровью алою,
Рвёшь на части дитё малое?
Зачем калечишь тобою созданное,
Забираешь назад розданное?
Ты ничего не знаешь.
Вы думаете, что во всем мире царит мир.
Но он построен на страданиях других!
Мастер Шин знал это.
Он рассказывал нам, почему мир постоянно находится в состоянии войны.
Потому что каждый человек охвачен страхом.
И страх превращается в ненависть. Потому что страх обманывает и затуманивает ваши суждения.
Маршак [во время эвакуации] остался в Москве, работал дома, и лишь когда объявляли воздушную тревогу, стучал в стенку домработнице — аккуратной и чопорной поволжской немке и кричал на весь дом: «Розалия Ивановна, ваши прилетели, пойдемте в убежище».
Когда коммунисты людей за людей считали?
Не надо мне предлагать сто грамм для храбрости! Дайте лучше четыреста и я пойду на подвиги!
Наше дело телячье, обоссался и стой.
Это правда, я не стояла на поле битвы. Я не из дочерей Спарты, рожденных со знанием, насколько тяжел меч и как с ним управляться. Я не знаю войны, но бывала в битвах. Битвах во имя моей семьи, когда первый поклонник пришел за мной, а мне было всего восемь. Битвах, когда не позволила мужским рукам шарить там, где они чувствовали себя вправе, и отказалась прогуляться вниз по тропинке или в оливковую рощу. Я знаю битвы, что вела, стоя на ярмарке и требуя, чтобы мужчины смотрели не на мою грудь, глаза или ноги, а на плоды, которые я продавала. Это действительно были не кровавые битвы, но они все же битвы. Битвы, где я сражалась и побеждала.