Знаешь, почему меня называют ненормальным? Потому, что я живу так, как я хочу, а не так, как диктуют другие.
Я окончательно убедился в том, о чём догадывался и раньше: детские страхи поселяются в нас надолго, порой даже навсегда. Сочинительство – это почти всегда самовнушение, и давно забытые страхи, затаившиеся в вашей душе в раннем возрасте, могут неожиданно просыпаться и проявлять себя с необычайной силой.
Не может тот, кто сходит со своей дороги, перестав верить в себя.
Настоящие ужасы, в которые мы верим, из разряда того, о чём писали Достоевский, Олби и Макдональд, — это ненависть, отчуждение, старение без любви, вступление в непонятный и враждебный мир неуверенной походкой юноши. И мы в своей повседневной реальности часто напоминаем трагедийно-комедийную маску, усмехающуюся снаружи и скорбно опустившую уголки губ внутри. Где-то, безусловно, существует некий центральный пункт переключения, некий трансформатор с проводками, позволяющий соединить эти две маски. И находится он в том самом месте, в том уголке души, куда так хорошо ложатся истории ужасов.
Покажите мне режиссера, в котором нет ничего от Сталина, и я покажу вам плохого режиссера.
Старшие классы, насколько я помню, были дерьмовым местом для ребенка, и, наверное, остаются такими по сей день. К тем, кто вспоминает их как «лучшие годы своей жизни», я испытываю настороженность и жалость. Для большинства подростков это время сомнений, стрессов и болезненной неловкости. И это те, кому повезло. Для тех, над кем издеваются – для «дрищей», «очкорасов», «жиробасов» и «тормозов» — это четыре года отчаяния и ненависти двух типов: ненависти к себе и тем, кто пинает тебя в коридоре, стягивает с тебя шорты в спортзале и придумывает клички вроде «педососа» или «жаборыла», которые пристают к тебе намертво. Во время ирокезских ритуалов подросткам, чтобы стать мужчинам, нужно в обнаженном виде пробежать сквозь строй соплеменников, которые в это время колошматят их дубинками и тычут копьями в задницы. В случае со старшими классами твоя цель – выпускной, а не Перо Мужественности, но в остальном все обстоит точно так же.
Алкоголики выстраивают защиту, как голландцы — плотины. Первые двенадцать лет своей семейной жизни я себя уверял, что «просто люблю выпить». Ещё я использовал всемирно известную «защиту Хемингуэя». Хотя вслух это никогда не произносилось (как-то это не по-мужски), защита эта состоит в следующем: я — писатель, а потому человек очень чувствительный, но я — мужчина, а настоящий мужчина своей чувствительности воли не даёт. Только слабаки так делают. Поэтому я пью. А как ещё мне пережить экзистенциальный ужас и продолжать работать? А кроме того, я себя контролирую. Как настоящий мужчина.
Ремейк Энди Мускетти «ОНО» превзошёл все мои ожидания. Расслабьтесь. Подождите. И наслаждайтесь.
Почувствовать себя ненужным и уйти – не значит проиграть. Терпеть равнодушие и оставаться – это и есть ежеминутное поражение.
Книги — это невероятное волшебство, которое можно носить с собой.
За свою жизнь я получил 134 приглашения выступить перед выпускниками, но принял только 6 из них, включая это. Вы не поверите, сколько людей жаждет, чтобы человек, который пишет о чудовищах, убийцах и сверхъестественном, дал им напутствие перед вступлением во взрослую жизнь.