У Паши выросла дочь. Он переживает, что появится когда-нибудь какой-нибудь Игорь и станет трогать его дочь руками. Она придет и скажет: «Папа, это Игорь». Игорь будет говорить басом, протянет руку. Паша, конечно, пожмет руку, но будет думать, что эта скотина трогает его дочь. Паша переживает очень, он уже ненавидит Игоря. Думает про дочку, ему рано или поздно предстоит это знакомство, она уже почти выросла. Ей 5 месяцев. То есть она еще не родилась. Ей 5 месяцев в животе.
Мы, матери, служим ориентиром, чтобы наши дочери могли оглянуться назад и увидеть, как далеко они продвинулись.
Каждый отец без исключения становится для дочки образцом того, как она будет воспринимать мужчин. Если отец добр, девочка станет доверять мужчинам. Если отец был ласковым, дочь будет ожидать того же от своего парня. Если отец был отстраненным или жестоким, дочь будет ожидать того же и от других мужчин, и последствия у этого часто оказываются куда хуже, чем можно себе представить.
Я тысячу раз представлял себе этот момент. Но только не так. Всё, о чём мы мечтали. Парень даже не торгуется. И что я теряю, кроме проблем? Головоломка сложилась, брат... Что может навредить нам сильнее любимой дочери?
Пояснение к цитате:
Монолог Силко у статуи Вандера.
If my music is literal, and I'm a criminal
How the fuck can I raise a little girl
I couldn't, I wouldn't be fit to!
Если мою музыку воспринимать буквально и я преступник,
То как же, бл*дь, я тогда могу воспитывать маленькую девочку?
Я бы не смог, я бы просто не был способен!
— Пощадите мою дочь! — прошептал Вильфор.
<...>
— Пощадите Валентину! Нет, это невозможно. Я скорее обвинил бы самого себя! Валентина, золотое сердце, сама невинность!
— Пощадите мою дочь! — прошептал Вильфор.
— Вы сами назвали ее — вы, отец.
— Пощадите Валентину! Нет, это невозможно. Я скорее обвинил бы самого себя! Валентина, золотое сердце, сама невинность!
— Пощады быть не может, господин королевский прокурор. Улики налицо: мадемуазель де Вильфор сама упаковывала лекарства, которые были посланы маркизу де Сен-Мерану, и маркиз умер.
And if you ask me too, daddy's gonna buy you a mockingbird
I'mma give you the world
I'mma buy a diamond ring for you
I'mma sing for you
I'll do anything for you to see you smile
And if that mockingbird don't sing and that ring don't shine
I'mma break that birdies neck
I'd go back to the jewler who sold it to ya
And make him eat every carat don't f*ck with dad.
И если ты меня попросишь, папа купит тебе пересмешника.
Я подарю тебе мир,
Я куплю тебе кольцо с бриллиантом,
Я буду петь для тебя.
Я сделаю все что угодно, чтобы увидеть твою улыбку.
А если этот пересмешник не будет петь, а кольцо не будет сиять,
Я сломаю шею этой птице,
Я вернусь в ювелирный, где купил его.
И заставлю съесть продавца каждый карат, чтобы он не шутил с папой.
Папа, знаешь, ты так любил наших мам,
Что казалось, в этой любви есть изъян,
Маленькая чёрная точечка:
Мать моя, мать её –
Одиночечка.
Папа, видел ли ты меня хрупкою?
У меня ведь теперь броня с зубками.
А на сердце висит большой замочечек,
Не пускаю я никого:
Одиночечка.
Папа, ладно, не тереблю прошлое.
Но ты знал бы, как это – быть брошенной.
Я не нужная никому дочечка,
Коль сама себя не люблю –
Одиночечка.
Развяжу порочный круг,
Я не жертва – я лучший друг,
Я награда самой себе,
Миру, людям, а не тебе.
Я такая, какая есть.
И «спасибо» тебе за жизнь.
Ты не дал мне ничего,
Кроме главного –
Кроме неё…
Отец. Ты всегда звонишь, чтобы сказать что-нибудь незначительное. Ты спрашиваешь, что я делаю или где я, и, когда между нами повисает тишина длиною в вечность, я пытаюсь придумать хоть какой-нибудь вопрос, чтобы продолжить наш разговор. Что я хочу сказать: я понимаю, этот мир сломал тебя. Тебе было тяжело. Я не виню тебя в том, что ты не умеешь быть со мной мягким. Иногда, не в силах уснуть, я размышляю обо всех этих ранах, о которых ты никогда не захочешь поговорить. В моих жилах течет та же больная кровь. Я из той же кости и так отчаянно нуждаюсь во внимании, что обрушиваюсь на себя сама. Я твоя дочь. Я знаю, для тебя эти короткие беседы ― единственный способ сказать о своей любви. А мой единственный способ ответить тебе ― это моя книга.
А ещё...
Если сына отмывая,
Обнаружит мама вдруг,
Что она не сына моет,
А чужую чью-то дочь…
Пусть не нервничает мама,
Ну не все ли ей равно -
Никаких различий нету
Между грязными детьми.