Каждое утро — это время начать жизнь снова.

Солнечное утро — это время тихой радости. <...> Эти часы — не для спешки, не для суеты. Утро — время неторопливых, глубоких, золотых мыслей.

— Доброе утро, — поздоровался Бильбо. Ведь утро и вправду было добрее некуда — сияло солнце, на дворе зеленела травка.
— И что же это означает? Желаешь ли ты доброго утра мне или хочешь сказать, что оно было добрым до моего появления? Или намекаешь, что у тебя все в порядке и ты не прочь поболтать?
— И то, и другое, и третье, — отозвался Бильбо.

Запахло свежемолотыми зернами — аромат, отделяющий день от ночи.

Если бы в следующее утро Стёпе Лиходееву сказали бы так: «Стёпа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» — Стёпа бы ответил томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мной, что хотите, но я не встану».

Нет ничего лучше, чем ясное, солнечное весеннее утро...<> и нет ничего хуже, чем ясное, солнечное утро в любое время года и в любой точке Вселенной — в том случае, если вам не дали выспаться.

Говорят, есть люди, которые, едва открыв глаза, готовы покорять мир. Лично я в первые минуты после пробуждения едва помню, как меня зовут.

Люди не ценят утра. Через силу просыпаются под звон будильника, который разбивает их сон, как удар топора, и тотчас предаются печальной суете. Скажите мне, каким может быть день, начатый столь насильственным актом! Что должно происходить с людьми, которые вседневно с помощью будильника получают небольшой электрический шок! Они изо дня в день привыкают к насилию и изо дня в день отучаются от наслаждения.

Утром думай. Днем действуй. Вечером ешь. Ночью спи.

Мысли как цветы: сорванные утром, они дольше остаются свежими.

Достаточно приехать в пять утра в незнакомый город. Это всё.

... в пять утра любое «потом» все равно что «никогда»...

Я очень чувствительна по утрам. Я хочу, чтобы было время умыться холодной водой, подвести глаза и выпить стакан сока до того, как мне придётся общаться с людьми.

Те, кто начинает новый день со встречи с морем, не могут быть злыми или несчастными. И какое это море — летнее или зимнее, — не имеет значения. Когда видишь, как просыпается солнце, как мягко потягивается вода, жмурясь от первых лучей, понимаешь, что совершенно не важно, на чём спать, что у тебя есть и куда нужно спешить после того, как проснёшься. Главное — дождаться утра, чтобы открыть глаза и обнять взглядом море.

Для того, кто любит уединение, ранняя утренняя прогулка то же, что прогулка ночная, с той только разницей, что утром в природе таится больше радости.

— Мне не встать. Понедельник наступил.... прямо на меня.

Утро вечера мудрее. Поэтому утром так не хочется вставать на работу.

Никто не любит утро понедельника. Это время похмелья. Новая неделя еще не началась, а остался хвост от предыдущей. Никому это не нравится, и не важно, идет дождь или светит солнце.

Хорошо, когда утро в девять.
Нет, в десять еще прекрасней, а в одиннадцать — уже разврат.
К разврату кофе должно подавать в постель, на таком деревянном подносике, и чтобы кофейник и сливочник серебряные, а чашечка прозрачного фарфора, а в сахарнице под салфеточкой нечто благоуханное, похрустывающее и пышное, присыпанное корицей и ванильным сахаром.

Воскресное утро сулит свободу, которой невозможно воспользоваться… Нет, даже не так. Свободу, которой нет. Свободу, которая на самом деле является всего лишь короткой передышкой. Воскресное утро куда более лживо, чем утро любого другого дня недели. Планам, рожденным при свете воскресного утра, не суждено осуществиться. Скажу больше: в детстве я обнаружил, что воскресенье гораздо короче любого буднего дня. Это противоречит законам природы, однако это так. В воскресенье бег времени ощутим почти физически. Оно уходит, удержать его невозможно, как невозможно удержать в руках ветер. И еще. Всякий воскресный вечер немного похож на похороны, но он менее тягостен, чем воскресное утро: ждать приговора всегда труднее, чем с ним смириться.

Бывают дни, когда по утрам пробиваешься на поверхность, словно сквозь тонну грязи. Такими бывают шесть из семи дней. На седьмое утро просыпаешься с ощущением кристальной ясности, как будто мне есть ради чего вставать.

Утро – самое отвратительное время суток. Я его ненавижу. Особенно зимой. Я не знаю, где старик Пушкин брал эти лучи солнца, освежающий морозец и пение зимних птах. Не исключено, что он уже с утра начинал бухать, а через бокал шампанского любое время суток очаровательно. Я встаю, подхожу к окну. «Вечор ты помнишь? Вьюга злилась. А нынче посмотри в окно». Посмотрел. Вечор был всяко лучше. Точнее, никакой разницы нет. На улице темно, понурые люди чистят машины, ведут детей в детские сады и школы и спешат на работу. Никто этому утру не рад. По мне, так я бы вообще начинал рабочий день в России часов с двенадцати. Все равно утром никто ничего не соображает.

— Ты веришь в любовь с первого взгляда?
— Нет, я верю только в кофе, утром, дома, сваренный не мной.

Когда я не высплюсь, «доброе утро» звучит для меня как ругательство.

Стою, прячу глаза в чашке с утренним кофе, боюсь посмотреть окну в грустное лицо.

Утром люди совсем другие. Утром они более одиноки. В этом холодном и влажном воздухе. Вечером люди собираются вместе, пьют коньяк, играют в шахматы, слушают музыку и говорят, что она прекрасна. Ночью они занимаются любовью или спят. Но утром... До завтрака... Ты совершенно одинок.

Доброе утро, Пятачок, в чём я лично очень сомневаюсь!

Я ненавидел утра. Они напоминали мне, что у ночи бывает конец и что нужно вновь как-то справляться со своими мыслями.

А по утрам самое худшее время для людей в депрессии.